А.Марченков
К разделу "Литература"
|
К началу
Первый грач
Он клювом толстым, кремневой фактуры,
Отбил кусок у восковой фигуры.
Кусок был частью глаза - и, слепая,
Она очнулась, по полу ступая,
Тряся сухой, состарившейся пылью.
И за плечами юного амура
Внезапно дрогнули опущенные крылья.
... Бежит к воротам бывшая скульптура,
Взволнованно листая партитуру,
Как будто вдруг откинули портьеры,
Как будто час остался до премьеры...
1989
К началу
Жажда
И в этом доме есть три этажа:
Первый и третий.
Второй является в виде миража:
На лестничной клети -
Скопище дыма,
Вы ищете дверь - и всё мимо...
А выше никто не поднялся,
Даже дым;
И вечно слывущий пустым,
Третий слой с пустотой сообщался,
Но... Бог с ним…
Я семьдесят рюмок хрустальных расставил,
И сладостный опий
Разлил -
Я в каждой лицо утопил -
И семьдесят копий
Своих,
Дрожащих от ветра, оставил,
И... мало мне их.
Когда ты войдёшь, непрошенная,
И чуткое зеркало схватит тебя, -
Я сверху платок наброшу, и я
Уверен: мне хватит тебя...
1989
К началу
Неприступность
Интересно, что лестница обвалилась,
И... как Вы намерены спускаться оттуда?
- Нет, я уже возвращаться не буду...
Мне приснилось:
Вы огнями играете,
И в объятьях подсвечника плавитесь.
Вы мне нравитесь;
Жаль, что Вы в одну ночь умираете.
Или -
В старый задымленный дом
Вас отвозит воздушный паром.
Вы с балкона спуститься забыли, -
Ничего, забылся и я:
И вожу пересохшим пером
В виде гвоздика или копья.
В моих шлюзах опять прорыв,
Но Вы где-нибудь за сто лет.
Приходите ещё на застолье,
Я тогда расскажу про рыб;
Что мятутся в изломах ваз,
И живут в ледяных графинах...
Не осталось уже парафина, -
И темно; я не вижу Вас.
Ведь без лестницы Вам неуютно...
Вы забыли спуститься с балкона...
Белый дым заливает каюту,
Будто здесь голова дракона.
1989
К началу
Исход
Должно быть, год, как я ушел от них,
Подхваченный невидимой рукою,
В сопровождении одних
Слепых теней… Одной луною
Мой освещался путь, едва заметный.
И все вопросы, заданные мною,
У ночи оставались безответны.
Мой замок – ни песчаный, ни воздушный,
Но каменный, холодный и сквозящий,
Где окна выбиты и двери непослушны,
Сырой подвал – и крыши скат летящий.
Ушёл – уже не помню отчего.
И память мне, пророчица слепая,
Из сундука достанет своего
Обрывок прошлого, колоду дней ломая:
"Стоял мороз ( я помню этот год ),
Тут вечер завершали балом.
И всяк дарил другого, в свой черёд,
Отравленным бокалом.
Семьсот свечей истаяли в ночи:
Нещадно гости время торопили.
И кавалеры до утра рубили,
Из ножен вынув звонкие мечи;
Да, так и было..."
- Ей помешал виолончельный скрип:
Сорвались створки старого окна,
Такой ветрило...
И отдавался по всей башне кошачий всхлип.
Она:
"Как страшно ей ложиться в этот ларь!
Заплаканные фрески,
Запятнанные липким занавески...
И слышал Иудейский Царь,
Впотьмах звенело лезвие косое,
Смола катилась резвою слезою -
На землю падал бусинный янтарь,
И резкий ветер разносил повсюду треск...
И вместо лун
Поднявший голову, мог обнаружить крест
В сетях небесных струн."
- Что этот бал – побоище иль тризна –
За скатертью кому ж соображать?
И ель убитую возьмутся наряжать;
Вот только Бог посмотрит с укоризной.
Стоишь, красивая, игрушками дрожа, ты –
А в пальцах свечи остывающие сжаты.
1990, 1999
К началу
Ограда
Между рамами - снежное поле ваты,
И от этого слух пропадёт.
Краски на стеклах аляповаты:
Это ведь Новый Год.
Церковь-шиповник колюча крестами,
Свежий мороз-юнец
Надел на неё ледяными перстами
Стужи терновый венец.
Мир торжествует - и только виновник
Ждет нас, один, как встарь.
Всякая изгородь - тот же терновник,
Если за нею Царь.
1990
К началу
Кирпичная дорога
Я мог бы двигаться живее:
Я легче пуха,
Но во мне оранжево ржавеют
Глаза...
И в этих срезах, в этом спектре духа
Есть линии железа;
И они
Прошли средь ваших глаз, где царствует слеза...
Она все катится, горячая, по воску -
И - до утра.
А бедный кучер старую повозку
Выводит на кирпичный тракт.
И в вихре фар, столь неразлучных пар,
Мы жмуримся и едем в меньшинстве.
И светофор, завидя нас, впадает в резонанс,
Включая ядовито-жёлтый свет.
Нас заметёт - я пересяду в дроги,
И Муза выкрикнет: "Езжай!.."
Но тратить пыл в извилинах дороги
Ей жаль...
И напрямик, ломая лёд хрупкий,
Коней увеча,
Помчусь, а изо рта - пар, как из трубки,
И синий вечер.
А ближе к небу, на холмах,
С тоской поднимешь ворот;
Как вдруг откроется в снегах,
Уже теряющий в цветах,
Но всё же - изумрудный - город.
1990-1999
К началу
Сумеречное волшебство
Потихоньку спуская занавес,
Властелин вечерних раздумий
Растворяется в небесах.
Синий вечер, родившийся заново,
Оживляет полчища мумий
С паутиною в волосах...
И лихое, страшное воинство,
Оцепляет каменный град, -
И дрожит потемневший сад
До утра: то сильней, то тише...
А граниты - домов ланиты -
Остывающим жаром дышат,
И твердеет на небе лак.
Слышно, как заползли термиты
Под уютную дома крышу,
И в руке у каждого - мак...
Кто сидит на верху пирамиды,
Тот уже успокоен, зная:
С поднебесным расставшись троном,
Вновь спешит сюда Неземная,
И, встречая в пути пирамиды,
Ударяет по ним камертоном,
Наводя колдовство на сердце,
Где устало гнездилась тьма...
В темноту открывая дверцы,
Просят милостыню дома;
Перепончатый зверь фаэтона
На граниты бросает терции, -
И просящие без ума...
В тихих зданиях двери ищут
Оживлённые пчеловоды:
Тут везде потайные входы,
Но безвыходно это жилище.
Вот, я вижу, стоят на крыльце
Люди с сетками на лице,
В них закутав свои мечты;
Я открою, конечно, вам,
Только на ночь по всем садам
Запирают в бутоны цветы…
И садовник в замке искусном
Отрешённо ломает ноготь.
И, смотрите, танцуя грустно,
Ваши пчёлы приносят дёготь...
В том же доме, но чуть правее,
Из окна на вас смотрит фея,
Только впустит ли вас она,
Пчеловодов цветного сна?
И на вас она смотрит двояко:
Будто в дом проникает бездомный
И бросает пудовый якорь,
Но колодец - бездонный, бездонный, -
И крича он становится звук!
Вот и вьюга его подхватила,
И в одном колесе закрутила
Упоенье и вечный испуг.
1990
К началу
Осень
(видение)
1
Две черных луны удивления, две луны…
А может быть, просто зашторенных два окна,
Чтоб взглядом указывать знаменья и времена,
Магнитные линии в гущу ресниц вплетены, -
И сердце стучит от нахлёста приливной волны.
Я помню ту осень, Луна, а помнишь ли ты?
Мы часто смотрелись друг другу глаза в глаза,
И в горькую ночь мне дарили тебя небеса...
Я помню ту осень, Луна, но помнишь ли ты…
"Закат…" - пронеслось над водою из края в край,
Так чьи-то бесстрастные губы шепнули: "Закат..."
И алое солнце ушло в свой далекий рай.
А здесь... вылетал из воды опечаленный скат
И взмахами крыльев рассеивал дождь и росу,
Твердя заклинания осени про себя;
Летел, далеко-далеко унося грозу,
Громадные крылья краями в воде топя.
Взлетел высоко и полнеба собою закрыл,
Один только месяц выглядывал из-за крыл.
2
Мир остался без молниеносца,
Нас покинул грозы вершитель,
Мир остался без молниеносца
До весны...
И дома - сквозные чертоги,
Волк и ветер тут воют вместе,
И дома - сквозные чертоги
До весны...
Сквозь пруды изумрудного камня
Мы осенней бежим дорогой.
Сквозь пруды изумрудного камня -
Мы оставим в них зелень...
И не верю своим рукам я ,
Когда воду несу в ладонях,
И не верю своим рукам я:
Не вода в них, а зелье...
Здесь, при свете "летучей мыши"
Я сижу... За окном все тише.
Здесь, при свете "летучей мыши"
До весны...
3
На небесах накатан синий лёд,
Зияет прорубь, выбитая лунка.
А сквозь неё на землю свет течёт,
И струйка - как серебряная струнка...
Так натекают лунные моря
И плещут на заснеженные пляжи,
Латунным одеянием даря
Всех тех, кому здесь не хватало пряжи...
1990, 1992
К началу
Колдунья
Подняты заслонки-веки, легонько дунь - и
Печные глаза загорятся, лучи теряя.
Верста за версту - я до дома дойду колдуньи,
Та выйдет навстречу и сгорбится вдруг: "Стара я,
И мне не увидеть тебя даже в день Многолунья."
Но лишь приоткроет глаза, - обомлею: другая
Напротив стоит и смеётся; она, озорница,
Зовёт огнеглазого беса к себе вороного...
Вот каждый подсвечник огнём золотым коронован,
И в страхе сгореть к потолку прилипает зарница.
И слышатся шорохи леса иного,
Уже позади граница;
Хозяйка тотчас ворожить готова,
И с просьбою падаю ниц я:
Преврати меня в синедубый лес,
Подстели под меня рубиновый мох,
И пускай вместо листьев срывается вздох
Под зелёным солнцем очес.
Растопи для меня колдовские котлы,
Наведи на меня заклятие сном.
И пускай нам хватит твоей метлы
Чтобы ночью летать вдвоём.
1990
К началу
Сон солнца
Дует без конца.
Какой прямой проспект -
Как будто коридор...
А впереди луна,
И все дороги - к ней.
Я знаю, кто она:
То просто солнца сон,
И воплощённый бред,
И призрак бывших дней.
Но город изумлён,
Светила не узнав,
И ловит лунный свет...
Магнитные дожди,
Прошедшие насквозь, -
Как руки колдуна:
И те, кто были врозь,
Окажутся вблизи.
Как будто ночь больна
И путает людей;
Магнитные пути
Им вдруг предстанут въявь:
Из города - скорей
По лунной глади вплавь!
Не светится ль окно?
- О нет, милейший, нет...
В окне черным-черно,
И словно нет её,
Но я отправлюсь к ней.
Чернильное копьё
В снегах оставит след,
И ландыш фонарей
В дороге прорастёт.
Из города - скорей
По лунной глади вброд!
Теперь я весь - клубок;
Прохожие крючки
(Я их не выношу)
Грозят задеть пальто, -
И я кидаюсь вбок,
В подъезд, и там гляжу:
На ящиках очки
Квартирного лото.
И скудного житья
Читаю манускрипт,
Но чьей-то двери скрип
Напомнит о беде, -
И быстрая швея,
Пронзая мой висок,
Колотит в пустоте...
Сюда шагают - кто б?!
И слышен на ручных
Часах пружин озноб,
Попутчиков ночных
В дверях столкнул испуг
И нежный, тонкий звук
Ослабшей тетивы...
Я рад, что это Вы.
И взгляд-веретено,
Опутывая Вас,
Спасительную нить
Потянет за собой.
Наверно, Вам темно,
И Ваших чёрных глаз
Никак не осветить
Серебряной луной.
- Зачем я здесь стою?
- Ах да… здесь ветра нет,
Зашёл передохнуть
От долгого пути;
Но, впрочем, Вам домой,
И мне уже идти,
А чая я не пью,
Когда есть лунный свет.
…Луна струится вниз
Со сказочной горы
(Сейчас закроет дверь
И подойдет к окну),
А я сойду с крыльца
И навсегда нырну
В промозглые насквозь
Осенние дворы.
1990
К началу
Гонец
Здравствуй, Серебряный Век.
Нету на мне лица...
Не обрати в бег
Измученного гонца.
Коль суету сверг,
Так не лиши венца,
Я не сомкну век...
Здравствуй, Век без конца.
1990
К началу
Со стороны
Я хотел бы раствориться в листве,
И в сырой день прилипать на подошвы,
Чтобы Вы не знали о моём родстве
С двуногими... Проклиная дождь, Вы
Спешили бы переулками мимо серых домов,
Что ещё с детства Вас окружали,
И, прощаясь с деревом, я бы ждал Ваших шагов,
Чтобы, сорвавшись, опуститься на Вашей шали.
1990
К началу
Письмо
Мне к вам хочется очень
И я бы уплыл - но куда?
И пока вы забыться себя заставляете, -
В нашем заливе купается Ночь.
Представляете,
Как почернела вода?
Только ивам кажется,
Что уже не вода, а - тушь...
И они, окуная плети,
Всё лишь мажутся;
А в моей чернильнице - сушь,
И я возьму у них -
Для моих соцветий.
... Холодно ивам - и Вам,
И мы будем топить закатом -
Сначала комнату,
А потом он утонет сам,
Растворившись в дымке синеватом.
Где же мой проводник? -
Лишь висят провода,
Словно нитки, вдетые в голые мачты.
И на птичий крик я шепчу:
- Не плачь ты.
Хочешь, я прилечу? -
Ты лишь крикни, куда...
И качается Ночи глава,
В страницах волн отражённая скупо...
Я слыхал: над лесом есть купол,
И молитва под ним жива.
К началу
Ковчег
Многопалубный особняк,
О каком бы мечтал и Ной...
Я сюда захожу без спроса
(Это редко бывает со мной).
А навстречу - седой лифтёр,
Мы знакомы давным-давно;
Вечерами он смазывал тросы
И махал мне рукой в окно.
Дружат с эхом мои шаги,
Этажами гуляет страх,
Мне когда-то сказали матросы, -
Там летает моя Сестра.
Тьма расступится лишь вверху,
Где светильник подвешен на крюк.
Но канатов тяжелые косы,
Хохоча, ускользают из рук...
1990
К началу
Музыкальное
Прозрачный Ангел грусти по Москве сновал.
Светило дня от времени тускнело -
Монетою, как жертва неизвестного,
В лазурь воды упавшая несмело.
Растерян лес, и листья краснокожие
В кругу сидят у тотема ветвистого,
И вождь их - ветер, слышен пересвист его:
- Чужой в лесу, невидимый; и кто же он?
Скользнул Печальный вдоль окна открытого,
Глядели внутрь глаза его латунные.
И эхо прыгнуло во тьму угла забытого,
Его скрипач ловил, опутывая струнами.
И Ангел двигался, сводя с ума нашедшего
Следы его; пока луна над чернью
Не поднялась, как жертва сумасшедшего,
Двугривенный, упавший в тушь вечернюю.
1990
К началу
Маятник
Кто-то лампу зажег в пылу,
А над ней - паутинная пряжа,
Да ещё по всему стеклу
Поразмазана сонная сажа
Колыбельной луны пассажи,
Полуночного чоканья гаммы...
Ты хрустальной рукою посажен
В бурелом вековечного гама.
Мерный маятник строк запущен,
Но пуглива времени серна...
Ты глядишь на часы, - и верно:
Час короткий тебе отпущен.
Ты портной; но тесны костюмы,
Даже если тела - незримы.
И стихают с неясной думы
Ручейки стихотворного грима.
1990
К началу
Милостыня
(посв. Л. Якушевой)
Шоколадная медаль сургуча
Не растает на бумажной обложке.
Поместилась в серебряной ложке
Перелитая в надежду свеча.
Расставаясь с воеводством слепых,
(Где и руки за руками следят),
Разбросала круглолицых медят -
В радость бедным сторожам мостовых.
1990
К началу
Внутри
Лист, просвеченный огнём, - насквозь линеен.
Ночи длинные, и я пишу длиннее.
Фонарей дурманит синий чад.
Я боюсь; но страх ещё сильнее,
Если вдруг в окошко постучат...
В стеклах - вой, стенает всё живое.
И, авось, сотрётся в этом вое
Всякий стук и всякий крик чужой.
... Только пламя свеч - сожмётся вдвое.
1990
К началу
Погоня
Прекрасная Дева -
По камням, по скалам
Бежала - искала
Спасенья от гнева.
Она в океане плескалась, и - Боже! -
Сей танец владыку морского встревожил.
Русалкой плескалась,
Лишь ночь опускалась,
Тем временем царственный ожил.
Косматый, дремучий
Недолго лукавил -
Погоню отправил
Грозящею тучей.
... Взбегает по кручам,
У ней за плечами
Несётся крылатая
Стража с мечами;
Утёсы темнеют,
Над ней нависая;
Следы каменеют -
А Дева босая
Всё выше ступает,
И плещется платье.
И только в затишья
Ночною порою
Она, покидая
Морфея объятья,
Спускается к братьям
Любимой сестрою.
1990
К началу
Надпись
На пустынном погосте мой крест - ржавая снасть.
И куда я уплыл, что повсюду лилейный ил?
Скрип нацеленных вёсел бывал мне когда-то мил,
И внезапная власть прибоя нездешних сил.
Под звездою застать в этих стенах рождение слов,
Самых блудных сынов (их ворует, ворует печь…),
А жильцы и не знают, что рядом такая течь,
И сияние свеч... Они спят до семи часов.
Ты придумал им имя. Но где же он, дышащий хлев,
И осанистый лев, и задумчиво-пристальный бык?!
Мы, я вижу, в азарте: у нас прибавляется пик,
А у смерти заядлой - целое кладбище треф.
На пустынном погосте мечется снежный барс;
Что из двух на земле: снег идет - или война?
А в ограде моей лишь рябина стоит одна, -
И она зажигает в каждой ягодке красный Марс!
1990
К началу
Ветка
Своё предвидя Воскресенье,
Слезами радости весенней
Облились худенькие вербы.
Ах, нам бы, нам бы этой веры...
1990, Вербное Воскресенье
А.Марченков.
Многолуние.
К началу
(c) Алексей Марченков
|