Zarevna, , разумеется, Игорь Северянин! В шумном платье муаровом...

Quote (Валера)

Последние время часто читаю Амар Хаяма.

Валера, елы-палы! Ну уж, всему есть границы! Кальмар - бульона, блин!!!!
ОМАРА ХАЙЯМА

У женщины должен быть лунный характер,
И чтобы в ней вечно сквозила весна,
Манящая с нею кататься на яхте -
Качели солено-зеленого сна.

И ревность должна ее быть невесомой,
И верность должна ее быть, как гранит.
О. к ласковой, чуткой, влекуще-влекомой
Мужчина всегда интерес сохранит!

За женственность будет любить голубую,
За теплые синие солнышки глаз.
Ах, можно ли женщину бросить такую,
Которая всячески радует нас!

(Игорь Северянин)

Амар Хаям - это КЛАСС!!! Я его с 15 лет читаю!!! Великий человек!

Впрочем, в предисловии к сборнику хайку "Одинокий сверчок" А.Долин (переводчик и востоковед) утверждает, что как раз четыре (4 !) первых имени из перечисленных мной - Басё, Исса, Бусон, Сики - являются мэтрами в этом жанре.

Известный всем эпиграф к "Улитке на склоне" братьев Стругацких -

Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи -
Вверх, до самых высот!

- как раз написал Исса.

Жизнь выше литературы, хотя скучнее стократ.
Все наши фиоритуры не стоят наших затрат.
Умение строить куры, искусство уличных драк -
Все выше литературы. Я правда думаю так.
Покупка вина, картошки, авоська, рубли, безмен
Важнее спящих в обложке банальностей и подмен.
Уменье свободно плавать в пахучей густой возне
Важнее уменья плавить слова на бледном огне.
Жизнь выше любой удачи в познании ремесла,
Поскольку она богаче названия и числа.

Дмитрий Быков. Стихи, не вошедшие в сборники

Тоже стихи Д.Быкова

И еще Д. Быков

Добавлено (2006-05-11, 11:36 Pm)
---------------------------------------------
Осип Мандельштам

ИМПРЕССИОНИЗМ

Художник нам изобразил
Глубокий обморок сирени
И красок звучные ступени
На холст, как струпья, положил.

Он понял масла густоту-
Его запекшееся лето
Лиловым мозгом разогрето,
Расширенное в духоту.

А тень-то, тень все лиловей,
Свисток иль хлыст, как спичка, тухнет,-
Ты скажешь: повара на кухне
Готовят жирных голубей.

Угадывается качель,
Недомалеваны вуали,
И в этом солнечном развале
Уже хозяйничает шмель.

Добавлено (2006-05-28, 1:37 Am)
---------------------------------------------
Евгений Евтушенко

ОДИНОЧЕСТВО

Как стыдно одному ходить в кинотеатры
без друга, без подруги, без жены,
где так сеансы все коротковаты
и так их ожидания длинны!
Как стыдно -
в нервной замкнутой войне
с насмешливостью парочек в фойе
жевать, краснея, в уголке пирожное,
как будто что-то в этом есть порочное...
Мы,
одиночества стесняясь,
от тоски
бросаемся в какие-то компании,
и дружб никчемных обязательства кабальные
преследуют до гробовой доски.
Компании нелепо образуются -
в одних все пьют да пьют,
не образумятся.
В других все заняты лишь тряпками и девками,
а в третьих -
вроде спорами идейными,
но приглядишься -
те же в них черты...
Разнообразные формы суеты!
То та,
то эта шумная компания...
Из скольких я успел удрать -
не счесть!
Уже как будто в новом был капкане я,
но вырвался,
на нем оставив шерсть.
Я вырвался!
Ты спереди, пустынная
свобода...
А на черта ты нужна!
Ты милая,
но ты же и постылая,
как нелюбимая и верная жена.
А ты, любимая?
Как поживаешь ты?
Избавилась ли ты от суеты;
И чьи сейчас глаза твои раскосые
и плечи твои белые роскошные?
Ты думаешь, что я, наверно, мщу,
что я сейчас в такси куда-то мчу,
но если я и мчу,
то где мне высадиться?
Ведь все равно мне от тебя не высвободиться!
Со мною женщины в себя уходят,
чувствуя,
что мне они сейчас такие чуждые.
На их коленях головой лежу,
но я не им -
тебе принадлежу...
А вот недавно был я у одной
в невзрачном домике на улице Сенной.
Пальто повесил я на жалкие рога.
Под однобокой елкой
с лампочками тускленькими,
посвечивая беленькими туфельками,
сидела женщина,
как девочка, строга.
Мне было так легко разрешено
приехать,
что я был самоуверен
и слишком упоенно современен -
я не цветы привез ей,
а вино.
Но оказалось все -
куда сложней...
Она молчала,
и совсем сиротски
две капельки прозрачных -
две сережки
мерцали в мочках розовых у ней.
И, как больная, глядя так невнятно
И, поднявши тело детское свое,
сказала глухо:
"Уходи...
Не надо...
Я вижу -
ты не мой,
а ты - ее..."
Меня любила девочка одна
с повадками мальчишескими дикими,
с летящей челкой
и глазами-льдинками,
от страха
и от нежности бледна.
В Крыму мы были.
Ночью шла гроза,
и девочка
под молниею магнийной
шептала мне:
"Мой маленький!
Мой маленький!" -
ладонью закрывая мне глаза.
Вокруг все было жутко
и торжественно,
и гром,
и моря стон глухонемой,
и вдруг она,
полна прозренья женского,
мне закричала:
"Ты не мой!
Не мой!"
Прощай, любимая!
Я твой
угрюмо,
верно,
и одиночество -
всех верностей верней.
Пусть на губах моих не тает вечно
прощальный снег от варежки твоей.
Спасибо женщинам,
прекрасным и неверным,
за то,
что это было все мгновенным,
за то,
что их "прощай!" -
не "до свиданья!",
за то,
что, в лживости так царственно горды,
даруют нам блаженные страданья
и одиночества прекрасные плоды.

Ура! Хоть какие-то точки соприкосновения!

Львович... А как таки насчет поэзии? Ты Иртеньева любишь?
Я всегда, когданапьюсь
Головой о стенку бьюсь
То ли вредно мне спиртное,
То ли просто возрастное..
Да...Просто сходу только это всплыло, не виноватая я.

Между облаком и ямой,
Меж березой и осиной,
Между жизнью лучшей самой
И совсем невыносимой,
Под высоким небосводом
Непрестанные качели
Между Босховским уродом
И весною Боттичелли.

А следующий стих очень жизненный и ироничный, как портит квартирный вопрос, и о жизни на костях

Мы у вечности в гостях
Ставим избу на костях.
Ставим избу на погосте
И зовем друг друга в гости:
"Приходи же, милый гость,
Вешай кепочку на гвоздь".
И висит в прихожей кепка.
И стоит избушка крепко.
В доме радость и уют.
В доме пляшут и поют,
Топят печь сухим поленом.
И почти не пахнет тленом.

И последнее, о том, как призрачно все вокруг и прекрасно, вот на такой РАДОСТНОЙ,с позволения сказать ноте, я завершаю краткое погружение в творчество прекрасной поэтессы (тут слегка, задерживаем дыхание - и дальше четко и медленно, почти по-слогам, торжественно) Ларисы Миллер

Говорим, говорим -
Только дыма колечки.
Невесомы, как дым,
Словеса и словечки.
Крепко держим стило -
Пишем фразу за фразой.
Написали - бело,
Словно tabula rasa.
Краской той, что густа,
Размалёвана густо
Вся поверхность холста
Отодвинулись - пусто.
Что за сладостный труд,
С каждым днём осторожней
Наполняем сосуд
Безнадёжно порожний.

З.Ы. Это я как будто по радио говорю

http://poetry.liter.net/miller1-2.html